Капительные итоги 0,10

Сидел весь вечер в кафе, пил кофе и писал злобный пасквиль про капитель. ничего не редактировал и не перепроверял. так что может быть и чистой воды клевета :)

основные ссылки: http://www.zkapitel.ru/doc/works/works_02, http://nowosibirsk-prostranstvo.ru, http://gelio-nsk.livejournal.com, http://alexander-loz.livejournal.com/tag/%D0%BD%D0%B8%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%B4%D0%B0

После футуризма, заявленного Маринетти в России прошла выставка 0,10 на которой были представлены и квадрат Малевича, и контррельефы Татлина. В общесоциальном послевоенном и предреволюционном кризисе системы или бессистемности искусство сделало шаг или жест, который до сих пор определяет развитие мировой архитектуры.

Современный экономический кризис захватил и социально-политическую сферу, в которой выявились многочисленные проблемы. На этом фоне уже появляются единичные попытки жестикуляции, преследующие скорее всего творческие цели. (Правильнее отметить конечно тенденцию «креативных индустрий», но до Новосибирска эта штука медленно доходит, хотя летние эксперименты в СПАСИБО Приморье прошли-таки) Слава Gelio Степанов и Артем Лоскутов стали серьезными фигурами городского культурно-политического пространства. Проект Gelio это своего рода элемент регионального маркетинга, привлекающая внимание к двум свершившимся фактам развития мегаполиса: смены точки зрения на современный город (с высоты крыши новостроек и небоскребов) и вглядывания внимательного и пристального в его пространство. Горожанин переживает момент узнавания своего дома, квартала, улицы, района. Профессионал, нужно надеяться, оценивает благодаря этой новой документальной и маргинальной в своей недостижимости точки зрения складывающуюся ситуацию. Летняя экспозиция работ Gelio в электропоезде новосибирского метро была вторым удачным экспериментом городской подземки после рекламной акции Ikea. Выставка работ Славы Степанова в рамках «Золотой капители» — замечательный мост между фестивалем и городской аудиторией.

Новосибирская молодежная «надземка» — монстрация наконец-то присоединилась к фестивалю в лице группы «Бабушка после похорон», принявшей участие во втором цикле проекта «Архитектура никогда», открытие которого играет роль pre-party зимнего фестиваля «Золотая капитель». Проект в этом году получил более конкретную тему – «Город как песня», по сравнению с прошлогодней «несбычей мечт», давшей название экспозиционному блоку фестиваля… вернемся к ээээ…. Информационная связка Лоскутов-молодежь, кстати, сработала – вылившись анонимным зеленым пятном на его конкурсную работу. О зеленом следе на лице «Золотой капители» и символике зеленого в провинциальном архитектурном контексте напишу чуть ниже.

Наблюдая из блиндажа (на самом деле из другого города по стечению обстоятельств) за фестивалем, в принципе удалось отследить основные события – ту самую pre-party, на которой «никогдасты» старые и новые представили свои работы, а представительное жюри единогласно и единолично отдало предпочтение валенкам; результаты фестиваля с экологично-концептуально-инновационным гран-при и одной из программных выставок – немецкого опыта модернизации панельных зданий. К сожалению, третий блок современного политического тренда (инновация-модернизация-антикоррупция) как-то не уместился в характеристику фестивального медиа-пространства, но пристальное вглядывание в работы Gelio в принципе удовлетворяет и этот интерес.

Важно отметить, что программа фестиваля стала отвечать на вызовы, формулируемые проблематикой развития Сибири. Если раньше ЗК отвечала потребности в соревновании, актуальным внутрицеховым проблемам, то, начиная с лета актуализировался диалог с городом. Прошлой зимой фестиваль открылся для культурных программ: серьезный международный проект, посвященный модернизму, прокатившийся по конструктивистским городам, выставка работ Бруно Таута были включены в рамки экспозиции.

Летом, по-моему, произошел важный с коммуникационной точки зрения круглый стол по проблемам дизайна. С ведущими экспертами города пытались договориться о понятиях. Именно эта коммуникация важна в условиях кризиса – пока не будет ясно, что возможности профессионального промышленного дизайна (равно как и архитектуры) и проектирования по-просту не используются, невозможна реальная перестройка сложившейся дважды патовой ситуации. Для профессионалов исчезает спрос на услуги, рынок которого занят «специалистами по перераспределению финансовых потоков»; для конечных потребителей отсутствует предложение качественного архитектурно-строительного продукта, качественной городской среды. Посредником между потребителем и производителем оказалась группа, справедливо преследующая собственные экономические интересы, но при том редуцирующая потребительские качества продукта до показателя площади, а производственные до минимизации себестоимости. Этот клиент, формирующий заказ на большие проекты, не заинтересован в рациональных пространственных решениях, которые нужны потребителю в условиях, например, повышения эксплуатационных затрат на недвижимость. А согласно энциклопедическому определению суть профессионального дизайна как раз в создании рациональных образцов. Дизайн и архитектура же трактуются как средства создания добавочной стоимости, а потому традиционно подключаются к процессу создания продукта на стадии «предпродажной подготовки», что в корне не верно. Конкуренция продукции сейчас идет не на уровне упаковки (рекламы), или декоративных характеристиках, но по структуре, материалу, содержанию, тому, что задается в процессе проектирования.

Зимний фестиваль дал ответ на сложившуюся проблему реконструкции многоэтажной панельной застройки. Причем задача реконструкции не ограничена конструкцией стены или отдельными зданиями, а преследует цель формирования качественной визуальной и жилой среды, то есть не только оформления, но и работы с содержанием.

Из блиндажа мне действительно жаль, что не удалось посмотреть эту выставку и поучаствовать в семинаре.

Вспоминая опять же прошлый год, наверное, стоит обратить внимание и на мастерклассы в программе фестиваля – и Борис Левянт, и Алексей Козырь представляют примеры успешной архитектурной практики в конкретных экономических нишах, организационная структура которой отражает требования рынка. В этом заключается внутрицеховая образовательная ценность фестиваля, на основе которой следует создавать и информационный продукт – в формате видеотрансляций, стенограммы, статей, в которых может быть заинтересована и площадка фестиваля – Архитектурная академия.

Обращусь теперь к смотру-конкурсу. В очередной раз мне удалось наблюдать не только общую картину, но и результат отбора первого тура в процессе оценки жюри второго тура. Несколько работ, попавших во второй тур характеризуются довольно низким качеством; ряд объектов представлен не в полном объеме, а также в таком виде, который не позволял их оценить без знания или наблюдения за проектной ситуацией. Таковыми, в частности, являются градостроительные проекты, масштаб презентации которых не информативен; а также проекты и реализация реконструкции, которую в представленном виде (без адекватных сведений об исходном объекте) оценить невозможно. Но это, что называется мелочи, и они почти не повлияли на результаты смотра. Несколько лет назад в ходе дискуссий о статусе и функции фестиваля и смотра в частности было высказано предположение, что это способ мониторинга ситуации в архитектуре региона. В тот год сигналами были и уход Гран-при из Сибири; и множество разноконцептуальных проектов – проблема выбора рода архитектуры. Предпочтения куратора, жюри, самих авторов и оргкомитета довольно сильно отличались (см. «Архитектура на выбор»). В этот раз число премированных объектов совпадает с полем профессионально выполненных работ.

Лично у меня сомнения вызывает только гран-при, врученный за концепцию. Проект «Термитник», выполненный Ярославом Усовым, удивительно соответствует пониманию концепции, сложившемуся в российском архитектурном пространстве, во многом определяемому формальными характеристиками объекта проектирования. Причем эта формальность и необоснованность концепции часто привносится зарубежными архитекторами, на которых в той или иной степени ориентируется российский цех. Внеконтекстуальность (контекст – в широком, не-пространственном смысле слова) этих проектов связана с «нежеланием» или невозможностью адекватного анализа ситуации. Тематика анализа ситуации поддержана в отчетной выставке семинара «Новосибирск. Пространство жизни», посвященного дискуссии об общественном пространстве в городе, и, видимо, воркшопом екатеринбургских студентов, посвященном Новосибирску, но оказавшемуся за пределами моего внимания, к сожалению. «Термитник» показался примером такой формальной концепции по отношению к Рио-де-жанейро. Зеленая архитектура, на которую ссылается автор, уже реализована в работах Н.Фостера и Н.Янга. Формообразование такого типа характерно для высотных комплексов, а природная аналогия – прием, использованный, например, Антонио Гауди в образе собора Святого Семейства, то есть новинкой не является. Номинация «концепция» предполагает с одной стороны некоторую «эскизность» представляемого проекта, с другой обязывает самим своим наименованием к акценту на «идейность», «главную мысль» проекта. Которая, на мой взгляд, в случае «Термитника» как-то либо потерялась (не артикулирована), либо оказалась явным конгломератом трендов архитектуры XX века. Индексное обозначение этих приемов не добавляет ничего нового к «картинке» — «форме», претендующей то ли на эскизность, то ли на идейность. Даже в сравнении с проектом-концепцией томских авторов, которые указывают в качестве идеи – дискуссию о форме и роли «крыши» в контексте исторической застройке, «Термитник» теряет содержательность. Провинциальный контекст, в который погружен автор данной статьи, и из которого в какой-то степени воспринимает работу потенциальный посетитель выставки, как-то принижает даже те интеллектуальные качества проекта, которые были замечены, по причине ассоциативных связей с названием проекта и выбранной гаммой – родом архитектуры. «Термитник» ассоциируется с асоциальным муравейником, который в свою очередь в архитектурном плане связан с одноименным проектом. «Муравейник» в Тюмени – это тоже формальный архитектурный жест, но к сожалению воплощенный в реальность. Так зовется многоэтажный дом, состоящий из бесчисленного ряда панельных блок-секций и занимающий значительный отрезок центральной улицы города. Впрочем это лирическое отступление номер раз. Оценка проекта отличается от преследователя лишь на 0,10 балла, что позволяет его именовать лучшим среди равных. Лирическое отступление номер два связано с символикой зеленого в новосибирской архитектуре. Есть такой торговый комплекс «Зеленые купола», который использовался в качестве одного из примеров современного зодчества довольно долгое время. Это здание в некотором историческом стиле, увенчанное куполом означенного цвета. Если автор «Термитника» своим объектом образно конкурирует с близрасположенной скалой, то автор «Зеленых куполов» упоминал о почтении перед А.Крячковым и его объектом на центральной площади – городским корпусом, увенчанным куполом. И то и другое – пример опасной аналогии, которая в конце концов может дискредитировать ее источник. Причем вероятность дискредитации прямо пропорциональна близости источника и аналогии. Но это опять же отступление.

Работы, получившие «капители» (Церковь в Бородинке Омской области В.Баранова/Н.Барановой; Бизнес-центр на Думской в Омске С.Хусаинова/А.Сергеева, Деловой центр в Томске, Жилой дом эконом-класса в Волгограде) таких сомнений не вызывают: постройки демонстрируют высокий профессионализм авторов и застройщиков, томский проект офисного здания представляет образец той самой обоснованной контекстом концепции.

Внимание, кстати, привлек реализованный дом в Иркутске, идея которого за исключением экологичной высотности, близка «Термитнику».

Примечательно, что по баллам высшую оценку конкурса получил студенческий проект школы (Волгоград). Проект социально-значимого объекта опередил и постройки и упомянутую концепцию. Это действительный показатель приоритета в современной архитектурной ситуации. Если в прошлом году лучшим объектом был успешно реализованный качественно спроектированный и поданный на рынке бизнес-центр в ситуации кризиса как экономического (что в общем-то отвечает традиции «Эмпайр-стейт-билдинг» как креста на финансовом благополучии), так и средового (озелененный микрорайон морально и физически стареющей застройки), то сейчас на первый план вышла проблема социально инфраструктуры, новой, демократической школы в частности. В конце концов нужно понять, что изменения социальной системы должны быть отражены в конструкции городской среды и ее элементов – тем более в структуре школы, которая как здание предопределяет восприятие человеком общественных пространств.

Патриотично отмечу, что половина высших наград фестиваля — две «капители» и «лучшее бюро» (АБ Гетте), отправилась в Омск. Так получилось, что последний в первом десятилетии фестиваль показал, что в ситуации ограничения финансов; отсутствия заказа на архитектуру и серьезной цеховой конкуренции, можно делать и реализовывать качественные проекты. Это означает, что право оставаться профессионалом находится в компетенции архитектора, а не дается другими участниками строительного комплекса. Другое дело, что эти объекты и есть те 5% от вала строительства в городе, а количество и высокое качество нереализованных концептов в портфолио этих призеров указывает на проблему рынка.